Русский и украинский языки, выросшие из единого славянского корня, тоже включились в конкурентную гонку за языковую независимость друг от друга.

О том, насколько предано забвению завещание Кирилла и Мефодия, о разъединении славянских языков и письменности свидетельствует хотя бы один факт из жизни Севастополя и Крыма, вернувшихся в состав России после 24 лет пребывания на Украине.

— Как к нам последние годы относился Киев? — задаётся вопросом Татьяна Щербакова, советник мэра Севастополя. — Украинский язык был обязательным в школе, а русский, начиная со средних классов школы, даже в русских школах — факультативным, с постоянным сокращением часов изучения. Детей заставляли учить историю по новому учебнику, где о Черноморском флоте России сказано, что он ещё с XVII чека — Черноморский казацкий флот Украины, что в Крымской войне «Севастополь героически обороняли украинские казаки», коренной перелом во Второй мировой войне — открытие второго фронта в 1944 году и высадка союзников по линии Нормандия — Неман. О битве под Москвой и обороне Севастополя — ни слова, о Сталинграде и Курской дуге — строка. Поэтому мы ввели свой факультативный курс истории — севастополеведение. На него ходили все дети. Так учебные часы, отведённые на этот курс, киевские власти урезали каждый год, а в старших классах просто запретили. 

И, вероятно, совсем непостижимо для основателей славянской письменности, как можно сначала запретить «почти родной» русский язык на Украине. Потом временно вернуть ему региональный статус там, где живут русскоговорящие. И тем временем запустить законодательный процесс придания русскому языку на Украине статуса иностранного. Схожие процессы начались внутри сербохорватского языка между сербами, босняками, македонцами и хорватами. Между тем когда-то славянская письменность была единой, после создания в IX веке, примерно в 863 году. Новый алфавит получил название «кириллица» по имени одного из братьев — Константина, который, приняв монашество, стал Кириллом. Помог ему в деле образования славянских народов старший брат Мефодий. Вместе они — на основе греческой азбуки — и создали славянскую письменность.

Сегодня мечтать о возвращении к истокам было бы наивно: динамика развития такова, что дробление языков и языковой культуры неизбежно. Вот только мир и его языковая культура сближаются, отдавая предпочтение мировым языкам — английскому, китайскому и испанскому, а славянские языки продолжают отдаляться друг от друга. Почему? 

Объединяющим фактором для славян мог бы стать русский язык. И этот шанс остаётся. По данным ЮНЕСКО, русский по степени международного влияния переместился с пятой позиции в мире, которую он долгие десятилетия (вплоть до 1991 года) занимал, на шестую-восьмую. Вот только проблема в том, что в эпоху, когда творили Кирилл и Мефодий, о русском языке как виде письменности не было даже упоминаний. Братья тогда создавали письменность для словенцев, болгар, чехов, хорватов и их соседей — славянских племён. Восточнославянские племена тогда были разрозненными, и рывок, который русский язык совершил из небытия до одного из пяти языков мира и вновь, с 1991 года, до сужения сферы влияния, вызывает уважение.

Хотя те, кто хоронит «великий и могучий», похоже, желаемое выдают за действительное: часто путается число когда-то изучавших русский язык в зарубежных странах и количество тех, кто говорит на русском. Например, в восточно-европейских странах, преимущественно славянских, в эпоху социализма в обязательном порядке в школах и вузах учили русский, что не означает, что на нём говорили. Поэтому измерять знание языка по количеству людей, которые его учили, и по количеству людей, которые могут говорить после его изучения, — это неверный подход. Кстати, методику распространения языка филологической науке предложили Кирилл и Мефодий. Они предпочитали развивать язык не для тех, кто его знает или изучал (в ту эпоху это была латынь), а для тех, кто на нём говорит.

Правда, сегодня уменьшилось число тех, кто изучает русский язык. А вот количество говорящих по-русски, по данным Института русского языка имени А. С. Пушкина, в мире растёт: на русском языке активно говорят до 300 миллионов человек, ещё около 150–170 миллионов его изучают. И, похоже, на очередном своём витке история пусть отдалённо, но возвращает нас в языковую эпоху Кирилла и Мефодия. Тогда созданная ими славянская письменность конкурировала с латынью не на жизнь, а на смерть. Её запрещали как при жизни Кирилла и Мефодия, так и — тем более! — после их смерти. В итоге она пустила корни лишь в части славянского мира — в Болгарии, Сербии и Киевской Руси. В Словении, Хорватии и Чехии кириллица всё же не выдержала конкуренции с латиницей.

Вот и сегодня история повторяется, но в новой конкурентной среде. Количественно число изучающих русский язык сократилось, а вот число говорящих на нём растёт. Этот, на первый взгляд, парадокс объясняет наличие в разных странах мира больших русских диаспор, экономическая целесообразность и выгода говорить по-русски. Примерно после 2002 года активный всплеск интереса к изучению русского языка наблюдается даже в Восточной Европе (лидеры — Словакия, Чехия, страны бывшей Югославии) и Германии. Это новая реальность, особенно в Восточной Европе, где русский язык становится одним из рабочих языков бизнеса и потоков миграции экспатов. Например, в Институте русского языка имени А. С. Пушкина самое большое число слушателей курсов русского языка — это поляки- и венгры-экономисты. А ежегодно в этот вуз — мировую Мекку популяризации русского языка — приезжают слушатели примерно из 75 стран. Это юристы, представители туристического бизнеса, филологи, бизнесмены, то есть те, кто у себя в стране сможет найти работу с использованием русского языка. 

Обратная тенденция там, где всегда говорили по-русски, — в СНГ. Здесь часто представляемая языковая реальность связана не с русским языком, а с политическим отношением к нему. Те же «гонения на русский язык», имеющие место в СМИ Украины или стран Балтии, противоречат реальности — люди в этих странах активно пользуются русским языком. Элиты, его отвергающие, — это некая форма самоутверждения молодых независимых государств, которые можно понять, — в ряде стран Содружества титульным языком не владеют до сорока процентов граждан. Вот и получается новая конкурентная языковая реальность ХХI века — русский язык по количеству его изучающих в мире сократился. А вот по числу использующих его в коммуникации — расширил своё влияние. Получается, что сколько есть взаимоотношений, столько русского языка и нужно.

Вот и выходит, что тенденция всё же такова, что статус русского языка как одного из мировых в целом сужается, но он, наряду с испанским, постепенно переходит в разряд влиятельного регионального языка. И сохраняет шанс стать объединительным для славян.